Гарантируют, да.
То, что наемники выйдут на задание. И в бой вступят, не сомневайтесь. Только вот особо стараться – не станут. Примеры итальянских кондотьеров кое о чём подобном свидетельствуют. Да и в наше время подобных случаев навалом.
Так что деньги они отработают. Но и только. Рисковать особо не станут, и пупки надрывать не будут.
И никаких претензий не предъявить!
Ты заплатил – мы вышли в бой.
Не выиграли, бывает… и что с того? Нанимай новых, может быть, они будут более умелыми и удачливыми. Технику покупай…
Это, кстати, выгодно. Для наемников.
Отдельным пунктом обычно оговаривается, что предоставленная нанимателем для операции техника может стать их собственностью. В том, разумеется, случае, если они выполнят задание, и техника при этом уцелеет. Бывали случаи, когда противостоящие отряды и на этот счет договаривались. Сегодня вам джип, а завтра – нам бронетранспортер или ещё что-нибудь. Мы сегодня у вас ничего не ломаем, а завтра уже вы оказываете нам такую любезность. Такие договоренности, мягко говоря, не приветствовались, но имели место быть…
И учитывать это стоило.
Но здешний отряд – не простачки!
Техника у них своя, оружие тоже – заработали. Они вполне самодостаточны. И хотя бы уже поэтому требуют к себе особого отношения.
Ну, что ж…
Как говорил один киногерой: «Требует – примем!»
Я человек не гордый.
– Ну, относительно порядков, я в курсе, – киваю собеседнику. – Что же до меня… А что, панове, вам такого интересного рассказать?
– Для начала, – принимает манеру моего разговора здоровяк, – и представиться неплохо бы…
– Мирон Нечипоренко. Псевдо – Крюк. Атаманская сотня Богунского полка.
Наемники переглядываются, мой собеседник удовлетворенно кивает.
– Слыхали… Так ить война-то кончилась! Сколько уж времени с того дня прошло! А опосля, уважаемый, чем заниматься пришлось?
Сколько того времени прошло? Да не так чтобы и до фига вообще-то. А тон разговора-то изменился, между прочим!
Расстегиваю кобуру и протягиваю свой пистолет собеседнику.
– Поглядь…
Прочитав дарственную надпись на пистолете, он оборачивается к своим – эти слова ему ничего не говорят. Откуда-то из задних рядов протягивается рука и забирает у него моё оружие. Ряды наемников раздвигаются, и вперед выходит худощавый мужик лет пятидесяти. За спиною у него виднеется вытертый почти до белизны ствол СВД. Снайпер. Повертев в руках пистолет, он поднимает на меня взгляд.
– Старшего ствол?
– Сына.
Кивнув, он возвращает мне оружие. Протягивает руку.
– Нестор. Псевдо – Крайний.
Слышал я про него… Суровый, между прочим, дядя. У него личное кладбище с четверть футбольного поля, если не врут.
– Мирон. Будем знакомы!
Ледок недоверия сломан, наемники протягивают руки, представляются. Здоровяк оказался Гнатом Могилой и командовал одной из БМД, носившей имя «Настена». Вторая БМД звалась «Ластивкой» и старшим там оказался молоденький с виду пацан вполне себе студенческого вида. Звался он Сидором. Никак иначе его не называли, видать причины к тому имелись.
Выгрузив из джипа пару сумок со съестным, намекаю народу на желательность организации стола. Выпивка у меня есть, да и у наемников тоже свои запасы имеются.
Улучив время, приглашаю к импровизированному столу и ребят Бориса, нужды пасти меня издали больше нет.
Беспредельщики не ломаются и органически вписываются в общую картину. Принимают их вполне по-дружески, с первого взгляда оценив экипировку и манеру поведения. Свои…
Зашипел на углях жир, капающий с шампуров, потянуло приятным дымком.
Вот и первый тост.
– За нас всех! Чтоб жилось и ходилось!
Негласный первый тост наемников.
Жив, на своих ногах передвигаешься – стало быть, есть силы и перспективы.
Меня шумно поддерживают.
А посты на входе, между прочим, никто снимать не стал…
Комната была небольшой, и из-за постоянно зашторенного окна в ней царил полумрак. Но сидящего в кресле человека это мало волновало: он привык. Приспособился ко многому, чего не было в его прошлой жизни. Постепенно вошло в привычку говорить негромким голосом, не подходить к окнам… да и мало ли какие новые вещи пришлось осваивать? Но он не переживал на эту тему. Главное – осталось.
Он по-прежнему был в деле и имел возможность влиять на многие события, которые происходили за стенами его дома. И пусть многие из тех, кто вроде бы стоял у руля, управляя происходящим, искренне полагали себя вершителями судеб, обитатель комнаты знал им цену. Пешки…, ну, пусть и не пешки, согласен – они могут считать себя фигурами. И даже тешить себя иллюзиями, думая, что это они сами, своим умом додумались до решения тех или иных вопросов. Это не страшно… пусть надувают щеки, придумывают себе титулы и звания. Именуют себя сотниками, тысячниками и кем угодно – лишь бы исправно выполняли то, ради чего их и пропихнули на занимаемые посты.
А он… он подождёт. Столько, сколько будет нужно.
Человека больше не прельщали внешние признаки власти, он пресытился ими. Пресытился восхищением окружающих, подобострастием журналистов и лизоблюдством подчиненных. Мишура… она только отвлекает от настоящего занятия. Нужно придумывать какие-то обоснования своим действиям, постоянно оглядываясь на тех, кто управлял им самим. Мало ли… история знавала примеры того, как вроде бы сильный и независимый руководитель внезапно слетал со своего поста в неизвестность. В один день! Отворачивались подчиненные, выключались всесильные телефоны, и даже собственная резиденция могла одномоментно превратиться в тюрьму. Да, комфортабельную, но общей картины это ведь не меняло?
Нельзя верить никому!
А на Украине – особенно!
Предать может каждый – только дай ему его цену.
Человек не питал никаких иллюзий: верить можно только тому, кто связан с тобою неразрывными узами. Редко это бывают родственные узы – вспомните Каина! Не отличаются особой преданностью и сотрудники охраны: и к ним можно подобрать ключик… купить или запугать, наконец.
Президент – он тоже верил своей охране. Лопух… Ну, скажите на милость, за каким рожном нужно было тянуть до последнего часа? Спасал очередной чемодан с цацками своей курицы-жены? Сильно они ему потом помогли?
Всех денег не спереть!
Хозяин комнаты хорошо это понимал.
– Ну, и? – повернулся он в сторону двери.
– Гуменюк ранен. По слухам – тяжело, до утра может и не дотянуть. Впрочем, он уже мало кому интересен. Брожение в его отрядах существенно усилилось.
